Илья Александров,
управляющий партнер

(статья 2004 года)

Введение

Через три года после опубликования на Интернет-сайте Юрклуба статьи «Немецкое юридическое образование: взгляд изнутри», написанной еще в стенах Рурского Университета г. Бохума в Германии, я решил возвратиться к теме получения международного юридического образования и дальнейшего применения полученных знаний в Российской Федерации и других странах СНГ.Этот текст – небольшая попытка представить и проанализировать от имени юриста и для юристов существующую по состоянию на начало 2005 года ситуацию на рынке юридических услуг и на профессиональном рынке труда (что, как мы понимаем, вовсе разные вещи). Параллельно в статье говорится о структурных преобразованиях в России, которые являются или могут стать знаковыми для дальнейшего развития и процветания гражданского общества, государства, а значит – и профессии российского юриста.

Предупреждаю сразу, что не буду говорить о вещах на уровне «как увеличить УК в немецком GmbH?». Ответ на этот вопрос является предметом консультаций, мы тратим на это рабочее время. Несколько вечеров своего свободного времени я потратил на то, чтобы сделать анализ и пофилософствовать на тему юридического образования, менталитета, самих юристов и юридической работы, там, где это уместно.

Вынужденная констатация status quo

Интересно, сколько поколений молодежи выросло с мечтой о демократическом развитии Российской Федерации и других стран СНГ, и в умах скольких поколений эти ожидания были с треском сломаны? Сколько специалистов, получив международную квалификацию у себя на Родине и за рубежом, не нашли себе применения в России или после начала работы сильнейшим образом разочаровались в этом рынке труда?

Рискну предположить, что таких людей в 90-х годах было очень много. Во многом потому, что общение все с теми же знакомыми и коллегами, которые формировали кругозор, общаясь друг с другом еще в Германии, наводит на этот вывод: остатки советского строя, советский менталитет подавляющего большинства населения и кадровый состав многих российских учреждений все еще напоминают о далеких 80-х годах ХХ века, когда еще существовала в своем усиливающемся маразме государственная система СССР.

Особенность моего восприятия российской действительности состоит в том, что надолго я приехал в Россию только в декабре 2002 года, – то есть уже после относительной стабилизации и после начала экономического роста. Поэтому я не могу проводить параллели с сегодняшним днем и ответственно судить о событиях, которые происходили в России в 90-х годах. К тому же успешные журналисты (например, Леонид Парфенов в программе «Намедни») этот период времени и так уже достаточно осветили.

Предположу, что мое поколение и поколение молодых юристов, получивших дипломы в 2001-2005 гг., или теперешние студенты 3-4 курсов смотрят на Россию совершенно по-другому, чем коллеги средних лет. В нас, хочется надеяться, нет массовой апатии и небрежного отношения к себе и к окружающей действительности, нет комплексов и разочарований, которые обусловлены распадом СССР и собственной неприспособленностью к новой жизни.

Наконец-то жизнь в государстве более-менее стабилизировалась, а экономика начала развиваться. Наконец-то стало ясно, по каким правилам нам предстоит дальше жить – сформирована демократическая рыночная правовая система. Постепенно, с большими огрехами, начинается исполнение законов на местах. Нам необходимо сохранить этот зыбкий паритет между хаосом и анархией с одной стороны и тоталитарным контролем государства с другой – на небольшом, но комфортном жизненном поле под названием «корпоративная демократия».

Вовремя избавиться от иллюзий

К сожалению, слова о демократическом укладе жизни, уважении к законам и практически полном отсутствии коррупции в такой стране как Германия до сих пор почти не применимы к российской действительности. Однако, к счастью, за несколько лет российское общество стало более грамотным в правовом плане, за период протяженностью 10 лет у нас наблюдается сильный прогресс и в отношении граждан и компаний к работе юриста, да и сама правовая система стала более совершенной. Пусть последний факт является крайне спорным, и я ожидаю большое количество недоуменных возгласов вроде «Да все осталось на своих местах, все по-прежнему», но такое мнение уверенно высказываю.

Нет, уважаемые дамы и господа, мы все значительно изменились за прошедшие 10 лет, в нас, особенно в молодых, уже заложены демократические ценности, способность к независимому мышлению и расчетливое и экономически продуманное отношение к жизни. Все эти качества ранее практически не просматривались в российском обществе, и конечно, нам еще далеко до самосознания граждан Франции или Германии, но за 10 лет мы сделали гигантский шаг вперед.

Российская действительность и повседневность работы юриста

Значение международной квалификации

Цель получения международной квалификации

Многие юристы, которые практикуют сейчас в России, склонны думать, что российского юридического образования хватает для начала работы. Эти же юристы высказывают мысль о том, что международная квалификация в российских условиях почти никому на практике не пригодилась.

Давайте разберемся, зачем вообще получается образование? Наверно, для умения системно мыслить и, логично работая, представлять работодателю или клиенту результат своего труда для получения вознаграждения.

Мое субъективное мнение состоит в том, что юрист, закончивший юрфак МГУ или СпбГУ, и не обладающий никакими другими квалификационными параметрами, не может считаться полноценным специалистом, претендующим на консультирование на уровне международных стандартов. Во-первых, та аура, которая до сих пор присутствует на том же юрфаке МГУ или СПбГУ, напоминает мне скорее печальную советскую действительность конца 80-х годов, чем, например, атмосферу немецкого университета. Большинство преподавателей осталось с советских времен или имеет бэкграунд в виде работы в советских учреждениях. Есть, безусловно, молодые кадры, которые во многом и делают ярким преподавательский состав этих юридических факультетов, и за счет которых общее мнение не является все же отрицательным.

Получение дополнительной международной квалификации несоизмеримо расширяет кругозор юриста, делает его в лучшем смысле космополитом, т.е. человеком, который научился брать от каждой нации самое лучшее и который чувствует себя комфортно не только в своем родном городе, пусть это даже Санкт-Петербург или Москва, а везде, где есть работа и подходящая инфраструктура. Это – по-настоящему важная черта.

Кстати, в масштабах России вместо международной квалификации может быть очень полезна смена студентами 2-3 университетов за весь период учебы: например, начало учебы в Санкт-Петербурге, продолжение в Екатеринбурге и завершение – в Москве или Саратове. Все вместе – 5-6 лет. Нужно менять устоявшиеся с советских времени стереотипы о том, что лучших юристов готовят в 2-3 высших учебных заведениях страны. Правильная постановка вопроса: как найти лучшего юриста, обладая доступом к глобальному российскому банку резюме в Интернете? МГУ или СПбГУ сами по себе еще ничего не значат, значение должны иметь квалификация, кругозор и региональная осведомленность юриста.

Замечу, что категориями мясомолочных институтов (т.е. непрофильных вузов), в которых готовят юристов, здесь не оперируем. Это явление переходного времени – типично постсоветское, и выпускниками таких вузов являются совершенно разные люди, в том числе талантливые юристы. Но дальше продолжать в таком же духе недопустимо, нужно сокращать число юридических факультетов, применяя самые жесткие требования при аттестации. Кстати, выпускнику мясомолочного института, в Германии или другой европейской стране, скорее всего, откажут в допуске к программе LL.M. или в написании диссертации, поскольку дипломы таких вузов о юридическом образовании могут быть не признаны.

Проблемы иностранных юристов в России

Несомненно, получаемые знания российского права ничем другим заменить нельзя. Поэтому мне искренне жаль потуг юристов, получивших образование вне стран СНГ, и решившихся всерьез практиковать в России, на Украине или в Беларуси. Существует довольно много примеров таких специалистов с родным английским, французским или немецким языком. Есть примеры и граждан России, получивших иностранное юридическое образование вне пределов СНГ, и теперь начавших работать в России. Им приходится весьма тяжело – опять же, из-за отсутствия необходимого кругозора и достаточной компетенции, а также, нередко, отсутствия или искаженного западной прессой понимания окружающей действительности.

В отношении юристов из стран СНГ можно сказать, что правовые системы этих государств до последнего времени были еще на стадии кардинального развития и становления, поэтому все – и российские, и украинские или белорусские юристы находились примерно в одинаковых условиях для повышения квалификации. Каждый, кто интересовался правом соседнего государства, мог и до настоящего времени может без проблем получать тексты нормативных актов даже на своем родном языке или на русском языке как минимум. Украинские и белорусские юристы при этом обладают несомненным языковым преимуществом перед российскими коллегами: кроме русского языка они владеют также своим родным, могут взаимно понимать тексты и речь на белорусском или украинском, достаточно хорошо читают и понимают по-польски и отчасти – по-чешски и по-словацки. Сильным языковым преимуществом обладают казахские юристы по отношению к профессиональной деятельности на территории России, а также все русскоязычные юристы, ведущие проекты с казахской спецификой (казахские нормативные акты доступны на русском языке). Поэтому я делаю вывод о том, что на юридическом уровне общее языковое и даже культурное пространство на просторах бывшего СССР продолжает существовать. Мы продолжаем оставаться одним уникальным человеческим континентом, который нельзя назвать ни Азиопой, ни Евразией. Мы – дети СССР, относительно хорошо пытающиеся сейчас наладить жизнь в своих государствах.

Интересно, когда у всех нас в СНГ хватит ума вновь создать реальное сообщество, где общие культура, экономика, право, демократия и человеческие свободы станут главными совместными ценностями?

Магистерская степень LL.M. (или аналогичная)

Получить степень магистра права (LL.M.) или магистра права с другой аббревиатурой в западном университете сравнительно легко – при условии, что претендент на допуск к подобным программам имеет завершенное юридическое образование за пределами государства, где предлагается эта программа. Требуются также отличные знания иностранного языка, на котором будут преподаваться отдельные предметы в рамках курса.

Но я являюсь убежденным противником получения российскими юристами степеней LL.M. в университетах Великобритании и США. Во-первых, это нерационально потому, что системы права в России и в этих государствах принципиально различаются – для юриста, практикующего в России, весьма сомнительное подспорье. Во-вторых, объем торговли и прочих экономических отношений с этими государствами у России куда меньше, чем с Германией, Италией или Швецией. И перспектива развития таких отношений не выглядит столь манящей. А вот если взять перспективные для работы российских юристов Китайскую Народную Республику, Иран и Южную Корею, то надеюсь, мои доводы о нерациональности получения дополнительного образования в Великобритании и США будут адекватно восприняты.

Естественно, для того чтобы получить степень магистра права в Шанхайском или Пекинском университете, нужно знать китайский язык – который, впрочем, сейчас становится все более популярным. По опыту молодых немецких юристов, которые в свое время сделали верный выбор в пользу китайского языка, а сейчас работают в представительствах юридических фирм в КНР, могу сказать, что на жизнь эти коллеги не жалуются. Перспективы для них открываются просто гигантские. Российская Федерация гораздо ближе к КНР, чем Германия, поэтому мы даже географически более предрасположены к торговле с Китаем и Ираном, чем с США или Великобританией.

Перспективным я бы назвал также получение дополнительного юридического образования в другом государстве-члене СНГ. Как ни крути, а системы права сейчас все же разные, и для того, чтобы полноценно работать на межгосударственном рынке юридических услуг, нужно изначально обладать необходимой квалификацией. Мне откровенно противны пренебрежительные высказывания некоторых российских коллег вроде «А, это украинское право все равно почти как наше, российское, только они там наизвращали в отличие от нас много вещей!». Думаю, лучше быть корректными и изучать предмет вдумчиво, ведь речь идет о самостоятельной юрисдикции и отдельной правовой системе.

Если же брать Европу, традиционное для россиян направление для поездок за рубеж с целью получения дополнительного образования, то без ложной скромности сразу выделю Германию. Именно потому, что правовая система этой страны, несмотря на всю свою архаичность и фактическое смешение с системой общего права (то есть, отмечаем обилие судебной практики, существенно влияющей на толкование и интерпретацию федеральных и земельных законов), структурно близка к правовой системе Российской Федерации – что касается конституционного, гражданского или уголовного права. Естественно, существуют свои особенности, отмечу, например, архаичную структуру немецкого налогового законодательства, некоторые нормативные акты продолжают с многочисленными изменениями действовать еще с 19 века.

Кроме правильного выбора страны, где планируется получить степень магистра права, необходимо также задуматься над примерной темой магистерской работы. В Германии, например, написание такой работы обязательно входит в общую программу курсов, причем необходимо заранее согласовать эту тему с научным руководителем или руководителем общеуниверситетской программы.

Докторская степень Dr. iur. (или аналогичная)

Наиболее точно цель написания докторской диссертации в Германии сформулировал немец, аспирант моей кафедры в Рурском Университете, который защищался и сдавал устный докторский экзамен, когда я еще только начинал собирать материал для работы. Мой немецкий коллега считал, что быстро выполненная и без особых замечаний прошедшая первого и второго рецензента диссертация свидетельствует в целом о способности юриста оперативно работать и качественно выполнять любую правовую работу.

Ведь не секрет, что интересующая молодого юриста тема для работы и тема, которую на самом деле предложит разработать научный руководитель, могут сильно отличаться друг от друга – в том числе в Германии, где слово профессора – закон для аспирантов.

Кроме внешнего антуража (права указывать докторскую степень на визитной карточке, на бланке письма клиенту или в публикациях), докторская степень имеет еще важное системное значение для каждого юриста. Судя по себе и по знакомым коллегам, защитившим диссертацию в Германии и в других западноевропейских странах, могу сказать: мастерству письменной речи и способности грамотно и системно составлять самые сложные документы каждый из нас во многом обязан своей объемной подробно структурированной диссертации. А с учетом того, что эта работа была написана на иностранном языке, можно себе представить, как легко после этого каждый из нас может составлять документы на своем родном, русском языке.